May 30, 2013

Теодор Эдуардович Залькалн (1876-1972) – родоначальник латышской скульптуры – родился в крестьянской семье на хуторе Занейскалняс. Мать Залькална любила музыку, много читала. Отец, человек энергичный и хозяйственный, с вниманием относился к увлечениям сына. Когда маленькому Теодору исполнилось 6 лет, он подарил ему краски и кисти.

Залькалн учился в Рижском городском реальном училище, но, не окончив его, в сентябре 1893 года поехал в Петербург и поступил в Центральное училище технического рисования барона Штиглица. Родители поддерживали намерение сына стать художником.

В училище Штиглица Залькалн был допущен к экзамену на заграничную стипендию. Так он попадает в Париж и поступает в студию Родена. Бурдель и Роден оказали большое влияние на Залькална.

В 1903 году Залькалн приезжает в Екатеринбург, где руководит в местном художественно-ремесленном училище классом ваяния и композиции. В Екатеринбурге у Залькална учился будущий выдающийся скульптор Иван Шадр.

С 1907 по 1909 год Залькалн живет во Флоренции, где изучает искусство, технику работы в камне, затем возвращается в Петербург. Залькалн участвовал в осуществлении плана монументальной пропаганды. Им были созданы временные памятники Чернышевскому и Огюсту Бланки, которые, к сожалению, не сохранились.

В это бурное, полное мужества и отваги время скульптурный язык Залькална становится особенно острым. Он лепит экспрессивный, угловатый, асимметричный по форме бюст композитора Скрябина, работает над памятником герою революции 1905 года П.П. Шмидту, над бюстом композитора Мусоргского.

В 1920 году он переезжает в Ригу, где на протяжении многих лет заведовал кафедрой скульптуры Академии художеств Латвийской ССР. У него учились такие видные латышские скульпторы, как В. Алберг, Л. Давыдова-Медене. Творческая и педагогическая деятельность Залькална оказала большое влияние на развитие латышской скульптуры.

На улицах и площадях Риги множество памятников ученым, поэтам и художникам, писателям и артистам. Изваянные латышскими мастерами скульптуры, они стали неотъемлемой частью города. Они рассказывают о прошлом и настоящем, они—биография народа. И кажется, что памятники эти были здесь всегда, что они выросли вместе с Домским собором и башнями Рижского замка. Но это не совсем так. Все эти памятники довольно молоды.

Залькалн полон грандиозных проектов и замыслов, стремлений отдать всю энергию, весь творческий опыт своему народу, заставить улицы и площади города заговорить языком искусства. Он мечтал о «дворцах из грез» — величественных архитектурных сооружениях, украшенных рельефами, фресками и скульптурой. Эти дерзкие мечты воплотились затем в упорном многолетнем труде, полном пытливых исканий. Не все проекты удалось осуществить. Но сделано достаточно, чтобы навсегда остаться в памяти потомков.

Памятник Рудольфу Блауману у городского канала. Писатель задумался над раскрытой книгой. Залькалн хорошо знал писателя, и живое общение с ним не раз находило отражение в его творчестве. Ему так же, как Блауману, были хорошо знакомы думы и чаяния простых людей Латвии. Недаром еще в 1915-1916 годах были созданы две скульптуры латышской крестьянки. Мастер назвал их «Маминю» («Матушка») — «Матушка стоящая» и «Матушка сидящая», олицетворяющие думы и скорбь народа, веками томящегося в бесправии.

Неподалеку от памятника Блауману высится высеченная из гранита фигура Кришьяна Барона — собирателя народных песен. Величественная осанка, умное, благородное лицо. Залькалну удалось выразить в памятнике самую суть творчества великого фольклориста — мудрого, ясного и глубоко поэтичного.

В светлой печали застыли юные прекрасные женщины на могилах поэта Яна Порука, книгоиздателя Анса Гулбиса, профессора Александра Блаумана. Эти поэтичные гранитные надгробия на рижском Лесном кладбище перерастают значение мемориальных памятников и воспевают красоту и величие человеческих чувств.

В древней Сигулде воздвигнут памятник пламенному просветителю, боровшемуся против онемечивания Латвии, — Атису Кронвальду.

И наконец, скульптура «Скованный», установленная под деревьями бульвара Райниса в Риге. Мужественный, рвущий оковы человек. Символ борьбы народа за освобождение.

Скульптуры Залькална высечены из темно-серого гранита. Он одним из первых возвращается к этому древнему материалу, который не применялся ваятелями со времен Древнего Египта. И так же как творениям египетских мастеров, его работам присущ внешний глубокий покой. Покой, сквозь который явственно ощущается напряженная духовная жизнь человека. Начиная с Залькална, латышские мастера особенно охотно обращаются к граниту. Преодолевая неподатливость этого твердого северного камня, они придают своим скульптурам ту особую устойчивость и сдержанную, спокойную силу, которая заложена в самом характере латышского народа. Недаром иногда латышскую скульптуру называют «ваянием в камне».

«Мое поколение засевало ниву искусства на невспаханной родной Целине, радовалось каждому здоровому побегу, каждому проявлению нового. А теперь поля обширны и обильны — они дают богатый урожай. Это в основном заслуга последующих поколений, тех поколений, к которым принадлежат мои ученики. И я горд этим», — писал Теодор Эдуардович Залькалн.

В связи с 95-летием со дня рождения Теодору Эдуардовичу Залькалну было присвоено почетное звание Героя Социалистического Труда.

Телеграм-канал «Классика»

Ад

Багровые языки пламени, непроглядный мрак подземного царства, фантастические фигуры уродливых дьяволов – все

Мадонна Фиренце

Несмотря на наличие подписи, остается неясным, кто был автором эрмитажной хоругви. Существовало несколько

«Купающаяся в ручье женщина»

Этот интимный бытовой сюжет, не притязающий ни на какое философское или психологическое значение,

«Пейзаж с замком Стен»

Его могучий реализм, чуждый здесь внешним эффектам, захватывает нас проникновенной

Святой Себастьян

Юный, безбородый Себастьян, с густыми вьющимися волосами, голый, прикрытый лишь по чреслам, привязан

«Похищение сабиянок»

Кипучий темперамент великого фламандского мастера заставлял его весьма вольно обращаться

«Венера» Веласкеса

Настоящая известность «Венеры с зеркалом» началась с выставки испанской живописи, устроенной Королевской Академией

«Лавки» Снейдерса

Многообразие форм и красок, живой ритм, особый мажорный тон и яркая декоративность присущи каждой из этих картин,

Мастер женских полуфигур

Однако Мастер женских полуфигур выработал собственную индивидуальность

Творчество Артсена

Он обобщал формы, уменьшал количество деталей и мелочей в картине, стремился к ясности композиции. В образе

Нидерландская «Голгофа»

Четкие линии ограничивают контуры тел, контрасты света и тени выявляют их пластический

Исцеление иерихонского слепца

Христос, исцеляющий слепого, изображен в центре, но не на первом плане, а в глубине

Ночное кафе

В «Ночном кафе» – ощущение пустоты жизни и разобщенности людей. Оно выражено тем сильнее, что вера в жизнь

Едоки картофеля

Это программное произведение художника, он писал его с огромным увлечением и мыслил как вызов академическому

Портрет Томаса Мора

Широкий красивый лоб. Тесно сомкнутые губы. Человек действия? Безусловно. Но и умница, с живым любопытством

Юдифь

На ней была изображена молодая женщина, попирающая ногой мертвую голову врага. В глубокой задумчивости, держа

Фрески Дионисия

Оторвать от этих росписей взгляд невозможно. В них гармония и изящество, в них светлая праздничность, в них

Страшный суд

Страшный суд. Тот, на котором, по учению церкви, воздается всем: и праведникам и грешникам. Страшный, последний

Гентский алтарь

Краски, засиявшие на бессмертных картинах Яна ван Эйка, не имели себе равных. Они переливались, сверкали,

Тайны «Помолвки»

Таинство брака носило в средневековье несколько иной характер, чем ныне. Взаимное решение о вступлении в брак