Живопись | «Классика»

Тайны «Помолвки»

August 28, 2013

Знаменитый Ян ван Эйк имел обыкновение подписывать свои картины. Сохранилась его подпись и на этом полотне. Четким крупным каллиграфическим почерком над зеркалом, на задней стене изображенной на картине комнаты выведено «Johannes de Eyck fuit hie. 1434». «Иоганн (Ян) де (ван) Эйк был (присутствовал) здесь (при сем)».

Надпись носит несколько странный характер. Художник сделал ее почему-то не на раме, как в остальных случаях, и заменил к тому же обычную свою формулировку: «Ян ван Эйк сотворил меня» или «Ян ван Эйк меня завершил». Может быть, он выступает здесь не столько как художник, сколько как свидетель? Или и как художник, и как свидетель? Но свидетель чего? И где «здесь»?

В комнате — двое. Торжественно и строго выглядит в своей отделанной собольим мехом бархатной тунике и щегольской, с большими полями черной фетровой шляпе невысокого роста худощавый мужчина. Правая рука поднята у него, словно в клятве, на уровень груди, на безымянном пальце обручальное кольцо, на открытой ладони левой его руки покорная, ладонью кверху, покоится правая рука женщины.

Женщина стоит вполоборота к мужчине, миловидная, молодая, вся словно светящаяся. На ней праздничное, с высоким поясом зеленое, ниспадающее до пола платье, широкие рукава и воротничок отделаны мехом горностая. На голове, поверх чепчика с двумя «рогами» — футлярами, в которые уложены волосы, красивый полотняный гофрированный по краям платок. Левая рука у нее чуть пониже груди, и такое впечатление, что она поддерживает складки платья, а может, и так просто положила ее. На руке — обручальное кольцо.

В большое полуоткрытое окно льется солнечный свет. Но в начищенной изящной чеканной медной люстре-подсвечнике зажжена свеча.

В круглом, висящем на задней стенке, выпуклом металлическом зеркале (оно обрамлено металлической рамкой, напоминающей шестеренку, и в каждом из десяти «зубцов» круглый медальончик с изображением «страстей господних») мужчина и женщина видны со спины. Видна и передняя часть комнаты, видна входная дверь и в ней две какие-то фигуры. Сдается, что это еще одна пара: мужчина и женщина. Он в синем, она в красном.

Портрет четы Арнольфини (фрагмент)

В высоту картина имеет восемьдесят с небольшим сантиметров. В ширину — немного больше шестидесяти.

Надпись «Ян ван Эйк здесь был» начертана непосредственно над зеркалом. Она выведена крупными красивыми буквами и хорошо видна.

Дубовая резной работы кровать. Красный балдахин с занавесками. Деревянная скамья с красными подушками. Ковер. Двое людей, мужчина и женщина, стоят, взявшись за руки, в своей спальне. В окне — голубизна весеннего неба. И видна усыпанная белыми цветами вишня. Что же все-таки происходит?

Весна 1434 года. Судя по косвенным данным, весной 1434 года к ван Эйку обратился один из его знакомых с просьбой написать портрет. Впрочем, не исключено, что все обстояло наоборот: сюжет небывалого еще до тех пор двойного портрета-картины придумал сам художник. Не исключен и третий вариант: сначала просьба заказчика, потом творческое озарение художника.

Совершенно точно известно, что Джованни Арнольфини был преуспевающим купцом, пользовавшимся широкой известностью не только в Брюгге, но и в Париже. По меньшей мере шесть поколений Арнольфини, выходцев из итальянского города Лукки, прослеживает семейная хроника.

Один из нескольких братьев, Джованни Арнольфини, родился в 1402 году. Свою деятельность он начал с того, что поставлял настенные ковры для дворца герцога Филиппа Доброго, принимал участие и в торговых операциях, имевших отношение к квасцовому дублению.

Дела у него шли неплохо. Вскоре он становится банкиром и в этом качестве ссужает герцогу немалые суммы. Ловкий торговец получит чин камергера, станет советником. Он будет возведен в рыцарское достоинство, сделается крупным откупщиком, губернатором Нормандии. Но в 1434 году хваткий делец находился еще в начале своей карьеры.

Жену его звали Джованна Ченами. Она была дочерью банкира Гуильельмо Ченами из Парижа.

Когда они поженились, неизвестно. Умереть Арнольфини было суждено в 1472 году. Жена пережила его на восемь лет. Она скончалась в 1480 году.

Прошло много-много лет. Английский майор Хей был бравым воякой. Но в битве при Ватерлоо ему не очень повезло. Он получил ранение и вынужден был отлеживаться по госпиталям. В конце концов он оказался в Брюсселе.

Именно там в одном из дворцов он увидел восхитившую его картину. Хей купил ее и отвез — война к тому времени давно окончилась — к себе, в Англию. В 1842 году картину приобрела Национальная галерея в Лондоне.

С тех пор она и находится там, одно из самых ценных полотен мировой живописи. В дефиниции (определении) сказано: Ян ван Эйк, «Фламандский джентльмен и леди».
Так назвал картину Хей.

За год до того портрет именовался еще более неопределенно: «Джентльмен и леди». Кто был изображен на этом двойном портрете, никто не знал.

«Мужчина — это Джованни Арнольфини. Дама— его жена Джованна»,— заявил в 1861 году известный в ту пору немецкий историк искусства Виль. С его легкой руки картину начинают именовать «Портретом Джованни Арнольфини и его супруги».

Как всегда, находятся скептики: портрет ли? Некоторые странности полотна по-прежнему не дают покоя специалистам. И в самом деле: что должна означать надпись? Почему, словно в клятве, поднял правую руку мужчина? Почему зажжена свеча? И вообще, такое впечатление, будто здесь происходит какой-то обряд. Быть может, свадьба? Но где же тогда священник?
Или, быть может, это помолвка?

«Именно помолвка»,— напишет в 1934 году в своей нашумевшей статье в журнале «Бэрлингтон мэгезин» известнейший искусствовед, австриец по происхождению, профессор Эрвин Панофский. И это, по его мнению, ключ к пониманию картины.

«Всмотритесь, – писал он, – в лица участников событий, обратите внимание на то, как торжественно стоит мужчина, держа за руку нежно и доверчиво глядящую на него женщину. Посмотрите на ее чуть зардевшееся милое лицо. А как тщательно они оба одеты, хотя дело как будто бы происходит в их же собственной комнате и ничто не заставляет вас подумать, что они собираются куда-то выйти. Наоборот! Они у себя дома, и речь, несомненно, идет о какой-то торжественной церемонии, обряде, в котором они оба и участники, и действующие лица. Это обряд помолвки».

Таинство брака носило в средневековье несколько иной характер, чем ныне. Взаимное решение о вступлении в брак находило прежде всего свое выражение в том, что будущие муж и жена давали друг другу руку. При этом произносилась клятва верности, брачный обет, которую мужчина подкреплял, поднимая другую руку.

«Подобная сценка брачной клятвы, брачного обета и изображена на картине», – писал Панофский. «Между прочим, – подчеркивал Панофский,- при таком толковании картины становится понятной надпись (художник свидетельствует, что он присутствовал при церемонии — может быть, одна из фигур в дверях это и есть ван Эйк). Понятным становится и то, почему зажжена свеча, ведь с незапамятных времен во время свадебных шествий носили факелы и зажженные фонари. Символом верности служит на картине и маленькая собачонка».

Значит, всего вернее было бы именовать картину не «Портрет Арнольфини», а «Помолвка Арнольфини»?

«Портрета Арнольфини и его жены вообще не существует»,— написал в своем вышедшем в свет в 1950 году специальном исследовании крупный английский специалист Брокуэлл.

Вот тебе и раз! Так чей же портрет в таком случае находится в Национальной галерее в Лондоне?

«Художник создал не один, а два схожих портрета, – уверяет Брокуэлл, – один — Арнольфини и его супруги, написанный раньше,— этот портрет погиб в Испании во время пожара, еще в 1789 году, и другой, историю которого мы вообще не знаем, появившийся в 1815 году в Брюсселе. Он-то и попал в руки Хея. А затем в упомянутую галерею».

Существенная разница между первым (Брокуэлл называет его «портрет А») и вторым («портрет «Б») заключается в том, что во втором случае на портрете были изображены совсем другие люди. Кто же именно? «А сам художник, – говорит Брокуэлл, – вместе с женой Маргарэт!»

Не очень, конечно, похоже, чтобы художник дважды повторил схожую композицию. Сомнительно это. Но с другой стороны, отнюдь не только Брокуэлл отказывается видеть в мужчине на портрете будущего губернатора Нормандии. Подобные суждения высказывались и до него. И после него.

«Поглядите внимательнее,— писала в 1972 году талантливая советская исследовательница Манана Андроникова,— разве напоминает итальянца человек на портрете, ведь у него чисто северный тип! А женщина? У нее одно лицо с Маргарэт ван Эйк, чей сохранившийся до настоящего времени портрет был написан Яном ван Эйком в 1439 году».

И вполне резонно добавляет: никаких документов, подтверждающих, что изображенный человек — Джованни Арнольфини, не существует. Во всяком случае, они не найдены. И нет никаких документов, касающихся обручения или свадьбы, которая, как полагается думать, изображена на картине ван Эйка. Вывод? Это сам ван Эйк. Фактически речь идет об автопортрете.

Допустим, что все так. Как же в таком случае быть со знаменитым портретом Арнольфини, находящемся в Берлинском музее? Ведь не надо обращаться к специалистам для того, чтобы понять: одного и того же человека изобразил мастер — и на этом портрете, и на том, что хранится в Лондоне.

Портрет Арнольфини

«Все верно», – говорят противники взглядов Панофского. Но кто доказал, что там изображен Арнольфини? В обоих случаях — это портрет ван Эйка. Положение усугубляется тем, что нет в нашем распоряжении достоверных портретов ван Эйка. И вот что еще следует принять во внимание, считают они: не мог мужчина подавать левую руку, если дело шло о бракосочетании и помолвке!

К тому же Ян ван Эйк, который в 1434 году был уже давно женат, и героиня его картины, чей облик напоминает жену художника, могли подать друг другу руку и так, как изображено на картине, поскольку вовсе не о помолвке идет в ней речь.

Еще одно соображение: у Арнольфини и его жены детей не было. Это твердо установленный факт. Между тем похоже, что женщина на картине ждет прибавления семейства. И действительно, Маргарэт ван Эйк — это тоже установлено документально — 30 июня 1434 года родила сына. Это тогда герцог Филипп Добрый подарил шесть серебряных чаш своему крестнику, новорожденному сыну ван Эйка.

Удивительно ли, что в связи с подобными толкованиями знаменитой картины новым толкованиям подверглась и надпись «Johannes de Eyck fuit hie». «Hie» по-латыни может означать не только «здесь», но и «этот». Следовательно, не исключено, что надпись следует читать: «Этот был ван Эйк».

Так что же, сугубо семейная сцена, написанная для себя, а вовсе не заказной портрет? И кто же все-таки герой картины? Вопрос остается открытым.

Весенние работы

Весной, пока земля и воздух ещё не прогрелись как следует, огородники выращивают рассаду в парниках или теплицах. Намного дешевле пленка парниковая, натянутая на каркас нужной формы, поэтому предпочтение отдаётся парникам. Но теплица, построенная из стёкол, пропускает больше света.

Телеграм-канал «Классика»

Красота спасет мир

Живопись | «Классика»