Живопись | «Классика»

Страшный суд

September 4, 2013

В XVI веке этого мастера еще хорошо помнили. Вазари, так много сделавший для увековечивания памяти художников Возрождения, и историк Гвиччардини писали о нем, имея перед глазами его творения. В коллекциях Портинари, Медичи и других итальянцев — любителей нидерландской живописи — его творения занимали видное место. Потом имя художника позабылось.

Лишь в 30-40-х годах XIX века привлекли к себе внимание великолепные полотна, с давних времен украшавшие стены одного из старинных монастырей в Брюгге. Любители искусства как бы заново открыли для себя прекрасные, но позабытые шедевры — в церквах, монастырях, музеях. После долгого забвения зазвучали имена братьев ван Эйк, Дирка Боутса и других великих нидерландских художников. В том числе и имя Ганса Мемлинга.

Начиная с XI века завязались торговые связи ганзейских городов. Каждые три года созывались ассамблеи: из Кельна, Гамбурга, Бремена, Брунсвика, Люнебурга, из Померании, Нидерландов, Саксонии, Вестфалии съезжались представители в Любек. На этих ассамблеях решались вопросы войны и мира, вопросы коммерции.

В 1256 году любекские коммерсанты получили от английского короля Генриха III разрешение продавать за границу английские товары и ввозить в Англию чужеземные. В 1259 году эта привилегия была распространена на всех участников ганзейского союза. В XIV веке монополия стала мешать англичанам. Ричард II разрешил вывозить английские товары только на английских судах. В середине 60-х годов XV века отношения между Гамбургом, Любеком, Бременом и другими ганзейскими городами и Лондоном обострились особенно резко.

«Большую каравеллу», принадлежавшую трем данцигским купцам, превратили в капер — хорошо вооруженное частное судно, предназначенное для нападения на вражеские торговые суда. Капитан Пауль Бенеке, старый морской волк, набрал лихую команду. Судно переименовали: оно стало называться «Петер из Данцига».

Под пасху 1473 года Пауль Бенеке получил от верных людей сведения о том, что из гавани Слюис должны выйти в море два судна. Одно побольше —«Св. Фома», оснащенное парусом, другое поменьше. Оба с богатым грузом. Пункт назначения точно неизвестен. Суда должны доставить множество ценных товаров в Англию. Бенеке отдал приказ сниматься с якоря.

Суда шли под нейтральным, бургундским флагом. Капитан «Петера из Данцига» спокойно дождался того момента, когда они вошли в английские воды, а потом ринулся в атаку. Нападение капера оказалось неожиданным. Маленькое судно нашло свое спасение в бегстве. Большая галера вынуждена была принять бой. Он закончился тем, что «Св. Фома» спустил флаг (тринадцать матросов были убиты). Весь груз «Св. Фомы» оказался в руках нападающих: полотно, лен, меха, драгоценные камни, шелк, бархат, парча, перец и квасцы. Помимо всего этого в просторном трюме «Св. Фомы» были обнаружены две картины.

Находящийся на папском престоле Сикст IV обратился с протестом – прислал данцигским властям и Паулю Бенеке специальную буллу. В ней содержалось требование: немедленно возвратить ганзейский груз. Или возместить убытки.

Дело тянулось долго. В 1499 году кое-что удалось отсудить: примерно одну двадцать четвертую часть, две с половиной тысячи фунтов из тех шестидесяти тысяч, в которые был оценен груз. Картины, а они предназначались для флорентийских церквей, возвращены не были. След одной из них затерялся. Другую купцы-владельцы «Петера из Данцига», члены братства св. Георга в Данциге, преподнесли в дар своей приходской церкви. Первоначально картина висела в алтаре. Позднее ее перенесли в капеллу св. Доротеи.

Страшный суд. Тот, на котором, по учению церкви, воздается всем: и праведникам и грешникам. Страшный, последний суд. Яркие краски, динамика, экспрессия. И контраст, неистовый, бьющий по нервам контраст.

Спокойствие, благодать в левой части картины — там, где по хрустальным, светло-зеленым ступеням, мимо св. Петра, держащего в руках огромный ключ от райских врат, спокойно, не спеша поднимаются те, кто заслужил спасение и кому определено пребывать в райских кущах.

«Страшный суд»: левая часть триптиха

И смятение, отчаяние, ужас, тяжкие муки низвергнутых в геенну огненную. Влекомые вниз с неистовой силой, напрасно пытаются они оттянуть, отсрочить неминуемую расплату, но нет и не будет им спасения во веки веков.

«Страшный суд»: правая часть триптиха

А посередине, наверху, на небе, вершащий суд Христос и двенадцать его апостолов. В панцире, в поножах и в пурпурной мантии, с длинным, обнаженным мечом справедливости в руках и весами, точно и тщательно взвешивая все «за» и «против», возвышается над сонмом судимых архангел Михаил.

«Страшный суд»: центральная часть триптиха

И отгоняют налево тех, кто отторгнут им в ад, черти; и благостно и скромно сложил руки стоящий на коленях в правой чаше весов архангела очередной праведник; и в ужасе пытается удержаться, уйти от приговора упавший на спину грешник, распластанный в другой чаше весов.

Да, конечно, мистическое начало дает себя знать в картине. Но в нем ли суть? Не потому ли и в наше время берет за душу это творение, что оно сработано, как и все шедевры, на века?

Поистине с редкой силой мастер запечатлел все эти бесчисленные лица-портреты, все эти нагие тела в самых различных, подчас труднейших для изображения позах, сумев одновременно передать и движение страстей и спокойное состояние духа.

Поколения и поколения людей будут восторгаться необычайной гаммой красок — яркой, почти без переходных тонов, емкостью и лаконичностью манеры художника. Темно-зеленые земные дали. Иссиня-черное небо. Оранжево-красные языки адского пламени. И где-то на горизонте еле заметная светлая полоска — полоска надежды.

Трехстворчатый складень «Страшный суд» — триптих, живописная композиция из трех частей. Длина около трех метров. Высота — около двух. Обычно обе створки — левая и правая — были открыты, и каждый мог оценить общую композицию, ибо хотя картина и состояла из трех частей, в сущности это была одна картина.

Те, кто видел складень с закрытыми створками, знали: на обратной стороне, на левой створке, как и полагалось, находилось изображение донатора — человека, заказавшего и подарившего триптих, на правой — жены донатора. Коленопреклоненный мужчина в черной одежде. Над ним выписанная гризалью — одним серым тоном — фигура мадонны с младенцем-богом на руках. Молитвенно сложены руки мужчины. Коленопреклоненная женщина. У нее крупная голова. Чуть грубоватые черты бесцветного лица. И грациозным движением поражает запутавшегося в складках плаща бесенка крылатый рыцарь, архангел, чье изображение украшает эту створку.

Складень с закрытыми створками

Пройдут годы, и исследователи установят: мужчина-донатор — это Анджело Тани. Женщина — его жена Катарина Танальди. Но по какому случаю был заказан складень, остается неясным до сих пор.

Триптих считался произведением неизвестного художника и в этом своем качестве продолжал висеть в церкви, некогда принадлежавшей Георгиевскому братству. Впрочем, само братство перестало существовать через три года после истории с Бенеке.

То, что полотно, похоже, принадлежало к нидерландской школе, смутно догадывались. Но вопрос о том, кто автор картины, для жителей Данцига особого значения не имел. Интерес к личности художников, к их творческому почерку, к их индивидуальности появится значительно позднее, лишь в середине XIX века.

По общему мнению со «Страшным судом» мог соперничать только «Гентский алтарь» братьев ван Эйк . «Триптих и принадлежит братьям ван Эйк,— заявил в 1616 году некто Бэтхер.— Он был создан в Брабанте в 1367 году и оценивается в десять тысяч марок». Невесть откуда взятая дата ничего общего не имеет с действительностью. Как выяснится позже ни Ян, ни Губерт ван Эйк не имели ровным счетом никакого отношения к триптиху.

Причудливы были легенды, связанные с происхождением картины и историей ее появления в Данциге. И трудно было понять, где кончается небыль и начинается быль.

1716 год. Русская армия не только изгнала шведов из Финляндии, Эстляндии и Лифляндии, но и из владений Швеции в Германии. В марте Петр I приезжает в Данциг. Здесь его ожидает торжественная встреча и масса дел. Трудно сказать, уведомлен ли был царь заранее о данцигском чуде, узнал ли о нем, находясь в городе, но, занятый неотложными переговорами, Петр I находит время для того, чтобы посетить церковь св. Марии. Долго, с нескрываемым восхищением стоит он возле картины. Через несколько месяцев он еще раз заезжает в Данциг. И вновь приходит полюбоваться картиной.

Год спустя в город прибывает князь Василий Долгорукий. По повелению Петра, он пытается уговорить отцов города уступить алтарь России. Князь Долгорукий опытный дипломат. К тому же у него строгое предписание. Он намекает на особого рода доверительные отношения, залогом которых мог бы послужить понравившийся царю складень,— к тому же ведь не в подарок его просят, избави бог: царь готов уплатить хорошие деньги. Он говорит и о том, что церковь лютеранская, а образ католический.

Переговоры тянутся медленно и ни к чему не приводят. В конце концов город письменно уведомляет князя, что он не видит возможности пойти навстречу желаниям царя.

Отстояв картину, городской совет решил, что настало время ее реставрировать. Что и было осуществлено в 1718 году. Мастер Кристоф Крей сделал все тщательно и чисто и в вознаграждение получил 150 гульденов и разрешение поставить свою подпись. Это он и сделал на нижней ступеньке парадной лестницы, ведущей в рай. Весь XVIII век картина по-прежнему украшала церковь св. Марии и считалась творением Яна ван Эйка.

Барон Доминик Виван Денон был рекомендован Наполеону в качестве рисовальщика. Виван Денон, чье состояние было конфисковано во время революции, а поместья отобраны в казну, нашел неожиданного покровителя в лице Жана-Луи Давида, знаменитого художника Революции, и получив от Робеспьера обратно свои имения, был назначен генеральным директором всех музеев Франции. Известно, что Наполеон был одержим идеей создания огромного музея Изящных искусств, самого большого, самого значительного в Европе, в мире, музея Наполеона в Париже.

Следуя в обозе наполеоновских армий, в ту пору побеждавших на полях всех битв, барон Виван Денон «организовал» художественные трофеи, что было не очень сложно, поскольку у него на руках имелся соответствующий рескрипт, подписанный Наполеоном, ставшим в 1799 году консулом.

Такой же рескрипт, только подписанный уже императором Наполеоном, стал «основанием» для отправки — в трехдневный срок — в Париж картины, висевшей в церкви св. Марии в Данциге. Шел 1807 год, Данциг был захвачен — оккупация продлится семь лет — французскими войсками, и распоряжения барона Денона выполнялись неукоснительно. Картину перевезли в Париж. Она по-прежнему считалась творением ван Эйка, так и писали в каталогах.

Когда в 1814 году «данцигское чудо» выставили в Лувре, затея с музеем Наполеона благополучно близилась к концу. После Ватерлоо императору было уже не до картин. Но солдаты Национальной гвардии все-таки не пустили в Лувр прибывшего в Париж вместе с войсками союзников прусского особоуполномоченного, профессора и офицера добровольческих отрядов, Гроота. Двери раскрылись лишь тогда, когда по приказу командующего прусскими войсками Блюхера генерал Цитен направил к Лувру батальон.

Первой иноземной картиной, покинувшей залы Лувра, был «Страшный суд» (название это давно было в ходу и картину теперь так станут называть постоянно). Но в Данциг она возвратилась не скоро. Лишь 18 января 1817 года вновь оказался в стенах церкви св. Марии триптих, и этому предшествовали отчаянные попытки оставить картину в Берлине. Чем только не прельщали представителей Данцига. Им предлагали двадцать тысяч талеров наличными, отличную копию «Сикстинской мадонны», а также три постоянных — на вечные времена — места для обучения художника, скульптора и архитектора, выходцев из Данцига.

В Берлине еще до войн с Наполеоном задумали основать музей. Король Фридрих Вильгельм III поддерживал этот план, и представлялось само собой разумеющимся, что одной из главных достопримечательностей, если не самой главной, в нем станет «Страшный суд».

Но слишком сильно «нажимать» на представителей города король не мог: только-только закончился освободительный поход, Данцигу была возвращена самостоятельность — со всем этим необходимо было считаться. И когда Данциг обратился с соответствующим прошением, главе прусского государства не оставалось ничего другого, как милостиво согласиться возвратить картину.

Картина вернулась в Данциг, и теперь, наконец-то, вплотную ею начинают интересоваться историки искусств. Вновь в качестве автора называют имя Яна ван Эйка, говорят о Гуго ван дер Гэзе, фламандском художнике, жившем в XIV веке.

В 1843 году профессор Хото упоминает еще одно имя: Ганс Мемлинг. Четыре года спустя к такому же выводу приходит и известный немецкий исследователь Пассавант. В 1889 году ученый — иезуит Анри Дюссар,— изучая рукописный фонд муниципальной библиотеки города Сен-Омар в Артуа, делает важное открытие. Ему попался на глаза старый и довольно ветхий манускрипт, принадлежавший историку города Брюгге Жаку де Мейеру, со множеством выписок из городской хроники города Брюгге, относившейся к концу XV века.

Среди всякого рода порой не слишком интересных сведений Дюссар вдруг видит датированное 1494 годом сообщение: «11 августа в нашем городе скончался мастер Ганс Мемлинг, которого считают самым умелым и выдающимся художником всего христианского мира. Он родился в Майнцском княжестве и похоронен в церкви св. Эгидия». Это было едва ли не первое документальное свидетельство о Гансе Мемлинге.

Постепенно, шаг за шагом, накапливались верные сведения о Мемлинге. К 1477 году по меньшей мере двенадцать лет обитал в Брюгге мастер, что явствует из разысканной историками записи: «30 января 1465 года получил права гражданства в Брюгге Ганс Мемлинг, сын Германа, уроженец Зелигенштадта». Когда родился художник, точно неизвестно до сих пор. Но, вероятно, не ранее 1430-го и не позднее 1435-го.

Где-то между 1470 и 1480 годами он женился на Анне Валькенере. Жена скончалась в 1487-м. После ее смерти осталось трое малолетних сыновей. В 70-х-80-х годах Мемлинг приобрел три дома в лучшем квартале Брюгге. Один из них был облицован каменными плитами. В городе в ту пору насчитывалось двести сорок семь самых богатых семейств. Мемлинг числился на сто сорок первом месте.

До нашего времени дошло около тридцати творений мастера. Некоторые исследователи насчитывают около сорока. Шесть из них можно увидеть в стенах старого готического здания госпиталя, расположенного на одной из улочек в Брюгге, неподалеку от церкви св. Марии. В том числе «Охоту св. Урсулы» и «Обручение св. Екатерины». Специалисты считают, что коленопреклоненный мужчина на этой картине несомненно похож на Карла Смелого, а св. Екатерина — по сути портрет его дочери и наследницы, Марии Бургундской.

Обручение св. Екатерины

В XV веке население Брюгге насчитывало пятьдесят тысяч человек, по полтораста кораблей в день бросали якоря в вечно шумном порту. Со всех известных в ту пору стран свозились сюда товары. На выгодных коммерческих сделках, как на дрожжах, богател город и строил церкви и храмы, биржи и маклерские конторы, верфи и доки, расширяя свои границы, обрастая пригородами, в которых ютилась вечно голодная портовая братия, возводя роскошные здания и дворцы, строя мосты, разбивая сады и парки.

Слава Брюгге росла. Так же, как и притягательная сила Нидерландов, одной из наиболее развитых и богатых стран Европы того времени. Конечно, для художников здесь, в Нидерландах, был центр передового в те времена искусства севера Европы, и имена ван Эйка и других мастеров многое говорили любителям живописи.

Не удивительно, что именно в Нидерланды, в Брюгге, и отправляется молодой художник, немец, чьи предки, возможно, были родом из деревушки Мемлинг, неподалеку от Майнца. Почти все исследователи единодушно считают, что Ганс Мемлинг был учеником жившего в Брюсселе Рогира ван дер Вейдена, наиболее, пожалуй, интересного художника Нидерландов после Яна ван Эйка; что именно у него учился он точному рисунку, светящемуся, яркому колориту. Ван дер Вейден умер в 1464 году. Мемлингу в то время было лет 30-35, и он, несомненно, достиг уже немалого. Из Брюсселя он, вероятно, и переехал в Брюгге. Мемлинг нашел своих заказчиков: негоциантов, судовладельцев, банкиров.

Личный знак Мемлинга на триптихе обнаружен уже давно. Впрочем, достаточно документальными были и результаты проведенного до этого стилистического анализа.

«Страшный суд» — творение Мемлинга. Самое знаменитое его творение, и, пожалуй, самое сильное. С этим согласны все. Спорят о другом. В частности, в каком году или годах написана картина? И можно ли считать «Страшный суд» наиболее ранним из известных произведений, написанных в Брюгге? Есть и другие вопросы, изучение картины продолжается.

В 1934 году состоялся переезд «Страшного суда» из одного церковного придела в другой. Рейнсгольдскапелла в церкви св. Марии оказалась более светлой, чем капелла св. Доротеи, но, пожалуй, и несколько более сырой.

Десять лет спустя, осенью 1944 года, фашистский гауляйтер Данцига, не поставив в известность и не испросив хотя бы формального разрешения у городского совета Данцига и у церковных властей города, распорядился вынести картину из церкви и спрятать ее в тайнике. Потом ее вообще увезли из Данцига.

В Тюрингии, уже после окончания войны, в одной из пещер, советские войска обнаружили картину вместе со многими другими, вывезенными из Польши, сокровищами.

Некоторое время «Страшный суд» находился в Эрмитаже. Здесь картину тщательно отреставрировали (тяготы странствий и сырое подземелье, в котором она пребывала в конце войны, не могли не сказаться на живописи). В 1956 году вместе с другими двенадцатью тысячами творений искусств она была возвращена Советским Союзом народной Польше. Сейчас картина по-прежнему в Гданьске — это польское название (город-то польский) Данцига. Но только не в церкви св. Марии, а в Поморском музее. Во вновь отстроенной (ее разрушили во время войны) Рейнсгольдскапелле висит отличная копия.

Не так уж много памятников художникам насчитывается в Западной Европе. Один из них находится в Брюгге. Надпись гласит: «Гансу Мемлингу — город Брюгге». И до сих пор сохранился дом на Наадельстраат, где он жил последние годы.

Телеграм-канал «Классика»

Красота спасет мир

Живопись | «Классика»