Живопись | «Классика»

Мария во славе

July 4, 2012

Нидерландское искусство с первых лет XVI века характеризуется напряженными исканиями нового, стремлением преодолеть застой, наступивший в конце предшествующего столетия, выработать новые изобразительные формы, новый художественный язык. Медленно, но уверенно искусство выходило на новые пути. Однако консервативные традиции XV столетия были еще очень стойкими и особенно остро чувствовались в городе Брюгге, когда-то блестящем центре, переживавшем теперь упадок. В начале века там работали Герард Давид и его последователь Ян Провост (около 1465–1529). Одна из лучших картин Провоста – «Мария во славе» – представляет собою типичный алтарный образ. Религиозное настроение сочетается в ней с торжественностью, неподвижностью и строгой застылостью образа мадонны. Окруженная лучезарным золотым сиянием, она стоит на полумесяце, в облаках, с младенцем Христом па руках. Справа и слева от нее парят ангелы, играющие на виоле и мандолине. Композицию венчают изображения бога-отца и святого духа в виде голубя.

Но Провост не остался равнодушным к новым веяниям эпохи. В то время как верхняя часть по композиции напоминает аналогичные образцы средневекового искусства, нижняя трактована по-иному. Здесь нет золотого фона, скованных, застывших в своем величии фигур. Они свободны в движениях, лица выразительны, жесты естественны. На первом плане, справа, изображен коленопреклоненный царь Давид, играющий на арфе. На голове его – широкополая шляпа, на плечах – роскошный кафтан. Слева, также на коленях, стоит римский император Август с короной в одной руке и скипетром – в другой. Две миловидные сивиллы положили им руки на плечи.

Центральное место на первом плане занимает Персидская сивилла. Рядом с нею – два пророка. Все действующие лица одеты в костюмы XVI века. Глядя на седобородого старика, в задумчивости почесывающего высокий лоб очками, забываешь, что это пророк. Девушка с волосами, изящно уложенными в жемчужную сетку, и в корсаже, украшенном драгоценными камнями, столь же мало ассоциируется в нашем представлении с сивиллой.

Появление в нидерландской живописи сивилл, персонажей греческой мифологии, наряду с ветхозаветными пророками, было новшеством, отразившим интерес к античности, усилившийся в XVI веке. Эта попытка религиозного оправдания античной классики была поддержана нидерландскими гуманистами.

В отличие от плоского золотого фона верхней части композиции, в нижнюю включен пейзаж. В глубине, под ясным небом, поблескивает морской залив, и корабли скользят по глади его вод. У берега громоздится замок, высоко на скалах виднеются две неприступные крепости. К ним ведет лесная дорога через холмы и пригорки. Пейзаж отличается такой свежестью и точностью в передаче деталей, что возникает мысль, не изобразил ли художник какую-то конкретную местность. Во всяком случае специалисты не оставляют надежды идентифицировать постройки, показанные па втором плане.

При всей непосредственности поз и движений, в расстановке фигур пророков и сивилл есть что-то искусственное, а в целом группа напоминает умело построенную театральную сцену. Действительно, при создании композиции художник использовал свои впечатления от костюмированных постановок, которые он наблюдал во время празднеств. Более того, Провост был деканом гильдии живописцев города Брюгге, и эта должность обязывала его руководить оформлением улиц, а также устройством театрализованных шествий в торжественные дни. В этой связи любопытно отметить, что в 1520 году парадный въезд императора Карла V в Брюгге сопровождался шествием, в котором среди прочих костюмированных фигур были пророки и сивиллы. Есть сведения и о других случаях использования этой темы в театрализованных постановках.

Согласно документам, хранящимся в архиве Брюгге, художник исполнил картину в 1524 году для алтаря пророка Даниила в церкви св. Донанциана. Во второй половине XVI века, во время иконоборческого движения, она была замурована между двумя рядами кирпичной кладки стен этой церкви и забыта там. Случайно обнаруженная в начале XIX века, картина попала в коллекцию нидерландского короля Виллема II в Гааге, из которой в 1850 году поступила в Эрмитаж. Повреждения, которые были нанесены картине (особенно в верхней части) при падении кирпичей в тайнике, искусно реставрированы и сейчас не заметны.

Исследование картины с помощью новейших методов в физической лаборатории Эрмитажа дало интереснейшие результаты.

Оказалось, что под слоем живописи существует детальный прекрасно выполненный подготовительный рисунок. Он лежит на белом меловом грунте и выполнен черным пигментом. Линии рисунка определяют контуры фигур, детали одежды и пейзажа. Густая штриховка подчеркивает тени. Некоторые части композиции, например лица пророков, выглядят на этой подготовительной стадии выразительней, чем в закопченном виде. Покрыв рисунок масляной краской, художник в значительной мере смягчил суровые, вдохновенные лица, а вся картина стала более спокойной.

Напряженность творческих поисков художника проявилась также и в том, что во многих местах обнаружились исправления или дополнения рисунка, сделанные в ходе работы. Так, пальцы рук то имеют двойной контур, то изменено их положение. Нередко исправлены очертания тел или детали одежды. Но самое интересное заключается в существенном изменении композиции: фигура бога-отца, ныне венчающая картину, первоначально помещалась слева. Очерковый рисунок этой фигуры в трехчетвертном повороте обнаружился под слоями краски чуть левее ангела, играющего на лютне. Перенесенная наверх и в центр фигура бога-отца приобрела фронтальное положение. Иные фигуры были также справа и вверху.

Обнаруженный на этом произведении подготовительный рисунок имеет свой неповторимый почерк, и когда подобный же рисунок был открыт на другой картине, предположительно приписанной Яну Провосту, – «Мадонна с младенцем», всякие сомнения по поводу ее авторства отпали. Таким образом, Эрмитаж обладает двумя оригинальными работами брюггского мастера.

Телеграм-канал «Классика»

Красота спасет мир

Живопись | «Классика»