Живопись | «Классика»

Картины Либермана

April 6, 2013

Теплым июльским днем 1957 года сотрудники Дрезденской галереи новых мастеров с волнением ожидали возвращения пропавшей в конце войны картины Макса Либермана «Капустное поле». Сорок четыре года назад, почти день в день, Дрезденская галерея приобрела эту картину. Либерману, картины которого сегодня служат украшением любой галереи, не легко было попасть в знаменитое немецкое собрание.

Макс Либерман (1847-1935) принадлежал к числу наиболее признанных живописцев своего времени. В конце девяностых годов 19-го века он стал профессором, членом Академии художеств и президентом созданного в то время Берлинского Сецессиона художников. Однако его искусство и прежде всего его политические позиции не устраивали правящие круги Германии.

Поэтому директору Дрезденской галереи доктору Поссе пришлось преодолеть немало препятствий, прежде чем удалось в 1913 году приобрести для галереи первую картину Макса Либермана «На Альстере в Гамбурге» (1910). Торговец произведениями искусства требовал весьма значительную сумму — 30 000 марок. Доктор Поссе обратился к богатым любителям искусства с призывом пожертвовать деньги на приобретение картины Либермана. 22 мая 1913 года он писал коммерции советнику Отто Хешу в Пирну: «Я взял бы на себя смелость показать Вам одну из лучших картин Либермана, которую как раз сейчас можно купить. Так как из-за проводимой у нас в настоящее время политики в искусстве Либерман, к несчастью, не представлен в галерее ни одним своим значительным произведением, у дирекции и у меня лично есть большое желание приобрести это замечательное произведение».

Просьба доктора Поссе не была удовлетворена. Коммерции советник Хеш отказал в деньгах на покупку картины Либермана. Отказ он обосновал тем, что в последнее время уже затратил на поощрение искусства довольно крупную сумму.

Академический совет в Дрездене располагал значительными средствами фонда Преля-Хойера, предназначенными на закупку картин для Дрезденской галереи. В этой коллегии заседали высокопоставленные господа, которые относились к искусству Макса Либермана негативно. Поэтому Академический совет решительно отказался предоставить деньги для покупки картины. По этой же причине доктору Поссе было очень трудно получить и пожертвования.

Но все-таки директор галереи обратился к зажиточному бюргеру, любителю искусства Адольфу Ротермундту. Ротермундт высоко ценил Либермана и в начале столетия купил у него несколько картин для своей коллекции. Среди них были «Капустное поле» (1912) и более ранняя — «Юденгассе в Амстердаме» (1905), которые Ротермундт через несколько лет — в 1920 году — передал в дар Дрезденской галерее. Но в 1913 году, когда доктор Поссе боролся за включение Либермана в Дрезденскую галерею, Ротермундт об этом и не помышлял. Свой подарок он сделал после Ноябрьской революции 1918 года, то есть, когда Либерман стал вполне приличен для Дрезденской галереи. В 1913 году, когда директор обратился к нему с просьбой помочь купить картину «На Альстере в Гамбурге», господин Ротермундт обещал дать 5000 марок. Но, когда он узнал, что влиятельные круги решительно настроены против того, чтобы Либерман был представлен в Королевской галерее, он взял свое обещание обратно. Отказ он обосновывал тем, что не хочет, чтобы с его помощью в галерею поступила картина, не устраивающая высокую комиссию. Только после настойчивых требований Поссе выполнить данное обещание Ротермундт дал, наконец, 5000 марок, но не специально на покупку картины Либермана, а вообще на новые приобретения галереи.

Такая же история произошла и с другим благотворителем. После настойчивых просьб доктора Поссе богатый коллекционер Оскар Шмиц (с ноября 1913 года он стал членом Комиссии по галерее) обещал дать 5000 марок. Но и он капитулировал перед реакционными кругами. Когда Поссе восторженно поблагодарил его за пожертвование на покупку картины Либермана, Шмиц немедленно ответил, что эти деньги он вовсе не предназначал на покупку определенной картины.

Вполне вероятно, что оба господина в частном разговоре с директором Дрезденской галереи предоставили ему право использовать их пожертвования на приобретение картины Либермана. Однако они никак не хотели подтвердить этого письменно.

Итак, Ротермундт и Шмиц дали 10 000 марок. Но дальнейшие старания Поссе успеха не имели.

Доктора Поссе поддерживали две солидные фирмы по продаже произведений искусства — Пауль Кассирер в Берлине и дрезденская галерея «Эрнст Арнольд», владельцем которой был Гутбир, поставщик императорского двора.

Гутбир подсказал доктору Поссе, что играющий решающую роль в Генеральной дирекции королевских собраний произведений искусства и научных коллекций тайный советник Вольдемар фон Зейдлиц находится в дружеских отношениях с Максом Либерманом. Поэтому Гутбир посоветовал Поссе заручиться поддержкой Вольдемара фон Зейдлица. Директор галереи последовал этому совету. Поскольку ему стало ясно, что новых пожертвований получить не удастся, он обратился в Генеральную дирекцию королевских собраний с просьбой поставить перед Академическим советом вопрос о предоставлении недостающей на покупку картины Либермана суммы из фонда Преля-Хойера.

Обосновывая свою просьбу, доктор Поссе 21 мая 1913 года писал: «Людям непонятно, почему Либерман, принадлежащий, по общему признанию, к числу первых мастеров Германии, до сих пор не представлен в Дрезденской галерее ни одним произведением. Поскольку Академический совет при выделении средств из фонда Преля-Хойера и в связи с теперешним расхождением во мнениях постоянно утверждает, что он в любое время охотно пойдет навстречу пожеланиям Генеральной дирекции королевских собраний, я считал бы вполне уместным предоставить совету возможность помочь в приобретении такого значительного произведения ныне здравствующего немецкого художника. Академический совет, имея в виду многочисленные нападки на него, должен быть доволен, что представляется возможность исправить старый промах и помочь включить в Галерею новых мастеров столь значительную работу Либермана».

Содержание письма Поссе, по-видимому, заранее оговорил с Вольдемаром фон Зейдлицем. Ибо уже через несколько дней Генеральная дирекция ходатайствовала перед Академическим советом об удовлетворении просьбы директора галереи выделить необходимую для покупки картины Либермана сумму из фонда Преля-Хойера. Но Академический совет отклонил вполне обоснованную просьбу. 19 июня 1913 года совет кратко и решительно известил Генеральную дирекцию: к сожалению, совет не может разрешить выделить средства из фонда Преля-Хойера на приобретение картины Либермана «На Альстере в Гамбурге».

Сразу же по получении отказа доктор Поссе, по-видимому, предварительно опять согласовав все с Зейдлицем, обратился в Генеральную дирекцию королевских собраний с просьбой выделить недостающие для покупки картины Либермана деньги, на этот раз — из специальных средств «на расширение фондов».

Смелый шаг доктора Поссе принес успех. 25 июля 1913 года, в тот же день, как доктор Поссе подал прошение, Генеральная дирекция королевских собраний решила выдать из специального фонда недостающую сумму.

К концу 1913 года, когда Комиссию по галерее информировали о решении Генеральной дирекции королевских собраний купить картину «На Альстере в Гамбурге», в составе комиссии произошли изменения. Некоторые из реакционно настроенных членов покинули ее, а на их место пришли другие. К числу новых членов принадлежали профессор Роберт Штерль и коллекционер Оскар Шмиц, пожертвовавший в мае 1913 года на покупку картины 5000 марок. Оба они высоко ценили творчество Либермана. И в значительной мере благодаря голосам этих двух новых членов Комиссия по галерее, когда ей 5 декабря 1913 года, наконец, представили закупленную в июне картину, без всяких споров и возражений санкционировала решение Генеральной дирекции.

Решение Генеральной дирекции королевских собраний произведений искусства и научных коллекций подписал ее председатель, государственный министр доктор Бекк. Однако заслуга в том, что решение было принято и утверждено, принадлежит тайному советнику Вольдемару фон Зейдлицу, наиболее авторитетному и умному человеку в Генеральной дирекции, рука которого явно ощущается на всех этапах, при преодолении всех трудностей. Прежде всего благодаря ему Макс Либерман смог, несмотря на все препятствия, получить доступ в Королевскую картинную галерею в Дрездене.

7 июля 1913 года придворный поставщик Гутбир передал директору Дрезденской галереи картину Макса Либермана «На Альстере в Гамбурге». Как и всякий художник, Макс Либерман считал большой честью быть представленным в Дрезденской картинной галерее. Узнав о принятом, наконец, решении, Либерман 21 июля 1913 года писал директору галереи: «Ваше сообщение о покупке моей картины доставило мне тем больше радости, что я после столь многих неудачных попыток не смел и надеяться на счастливый результат. Я сердечно благодарю Вас за радостное известие и прежде всего за живой интерес, который Вы проявили к приобретению моей картины, без чего дело, как уже было не раз, не могло закончиться успехом. Еще раз выражаю радость по поводу того, что буду представлен в Вашей галерее именно этой картиной. С благодарностью за Ваши хлопоты и почтительнейшим приветом преданный Вам Макс Либерман».

Максу Либерману в 1913 году, когда его первую картину приняли в Дрезденскую галерею, уже исполнилось шестьдесят лет. В Веймарской республике он с 1920 по 1932 год был президентом и почетным президентом Академии художеств. Нацисты сняли его с поста и запретили выставляться. Престарелому художнику пришлось немало претерпеть от фашистского террора. Смерть спасла его от тяжких переживаний: он не увидел, как развязанная фашистами вторая мировая война не только унесла миллионы человеческих жизней, разрушила города и села, но и уничтожила бесконечно много сокровищ культуры и искусства.

Среди потерянных во время войны картин Дрезденской галереи были и два полотна Макса Либермана — те самые, которые галерея получила в 1920 году в дар от дрезденского любителя искусства Ротермундта. Весьма впечатляющая картина — «Юденгассе в Амстердаме» до сих пор не разыскана. Обстоятельства, при которых нашлась другая его картина — «Капустное поле», составляют одну из интереснейших детективных историй.

Капустное поле

Некий юноша, восторженный почитатель изобразительного искусства, который временно работал в Дрезденской галерее смотрителем, не удовлетворялся исполнением своих прямых служебных обязанностей, он хотел знать больше о судьбе картин. Юноша читал книги и газеты, вместе со своими товарищами по работе проходил специальную подготовку и узнал о тяжелых потерях, понесенных Дрезденской картинной галереей во время войны. И хотя он был еще очень молод и успел изучить не так много картин, его интерес к ним все увеличивался. Более всего он раздумывал о местопребывании многих отсутствующих в галерее картин.

Дотошному юноше запала в голову мысль, которой он, после некоторых колебаний, поделился с одной из научных сотрудниц. Преодолевая смущение, молодой человек рассказал, что у него есть приятельница, которую он часто навещает в доме ее родителей. Там ему бросилась в глаза картина, висящая над диваном.

Картину он как следует не рассмотрел и мог описать ее лишь примерно. По ширине она больше, чем в высоту, и изображает какое-то поле с овощами. Стояло ли там имя художника — он не обратил внимания. Близко он к картине не подходил, да и вообще прежде у него не было такого интереса к живописи, как теперь, когда он об искусстве много услышал и прочитал.

Заговорщики обсудили все подробно. Молодой искусствовед в порыве честолюбия попросила его никому ничего не рассказывать. Она хотела взять дело в свои руки, осмотреть картину и, если предположение юноши оправдается, атрибутировать и с триумфом возвратить ее в галерею. Вопрос был в том, как попасть в комнату, где висела картина. Она решила сказать, что ищет квартиру. Это было очень правдоподобно — специалист, приглашенный на работу в Дрезден, ищет жилье.

Но план, на первый взгляд очень хитроумный, а на самом деле предельно глупый, с треском провалился. Хозяин квартиры не согласился сдавать комнату. Он сразу же выпроводил молодую женщину, не пустив ее даже в прихожую.

Генеральная дирекция Дрезденских собраний узнала о возникшем предположении только тогда, когда самодеятельная акция провалилась. Но предположение следовало проверить. Поэтому обратились в отделение окружного управления Народной полиции с просьбой взять дело в свои руки. Уполномоченный Народной полиции должен был официально, вместе с искусствоведом отправиться в указанную квартиру и на месте установить, является ли находящаяся там картина одним из пропавших экспонатов галереи.

Так и сделали, и при осмотре картины выяснилось, что предположение увлеченного искусством юноши оправдалось. Картина над диваном оказалась произведением Макса Либермана «Капустное поле», и в июле 1957 года она, наконец, вернулась туда, где ей надлежало быть, — в Галерею новых мастеров.

При разборе обстоятельств дела выяснилось, что сотрудник уголовной полиции, которому было поручено расследование, не только хорошо знал «владельца» картины, но даже жил с ним в одном доме. Немного смутившись, он рассказал, что часто видел картину, потому что еженедельно играл с хозяином в карты за столом, который стоял как раз под картиной, и ничего не подозревал. Он, конечно, не заслуживал упрека, потому что для выполнения его служебных обязанностей специальные искусствоведческие знания не требовались. В отчете о проведенной 2 июля 1957 года операции он докладывал: «О том, как к нему попала картина, хозяин квартиры заявил, что купил ее примерно десять лет тому назад у советского офицера, заплатив ему около 1000 марок».

Заявление, что он купил полотно у советского офицера, было гнусной клеветой. Многие, у кого в первые дни после войны находили украденные вещи, прибегали к этой лживой отговорке. Порой эта клевета совершенно сознательно использовалась, чтобы питать антисоветские настроения отсталых людей.

В отчете служащего уголовной полиции далее сообщалось, что владелец собирался передать приобретенную картину Государственным собраниям. Теперь же, после разъяснения, что дело идет о Либермане, он заявил о своей готовности «тотчас же… начать переговоры о передаче картины. Так как дело идет о собственности галереи, он не ставит никаких условий. Но он ожидает, что, когда у него заберут картину, Государственные собрания предоставят ему взамен, для того чтобы закрыть пятно на стене, какую-нибудь другую, менее ценную картину».

Из отчета видно, что полицейский обошелся со своим партнером по игре в карты слишком мягко. Это можно оправдать только тем, что он не был в данном случае юридически подкован и не знал, что украденную из галереи картину надлежало вернуть немедленно и без всякой компенсации. Даже человек, уплативший за какую-нибудь вещь деньги, полагая, что покупает ее у законного владельца, не имеет никаких прав на украденную вещь. Разумеется, что Генеральная дирекция не собиралась вести никаких переговоров. Она распорядилась немедленно конфисковать картину Либермана и передать ее Дрезденской галерее.

«Капустное поле» Макса Либермана вместе со многими другими картинами галереи во время войны находилось на хранении в поместье Дебра. В марте 1945 года в ходе проводимых по приказу Мучмана перемещений произведений искусства ее перевезли в замок Барниц возле Крегиса в округе Мейсен. Там сокровища искусства оставались еще более шести месяцев после окончания войны. Только 19 ноября 1945 года их возвратили в Дрезден, но картины «Капустное поле» среди них не было: ее, должно быть, еще раньше похитили и увезли оттуда.

Среди всех имевшихся в Дрезденской галерее картин современников Макса Либермана выше всего ценились его произведения, а также картины Макса Слефогта и Ловиса Коринта. Если бы во времена кайзеровской империи круги, оказывавшие решающее влияние на политику в искусстве, не были столь враждебны ко всему прогрессивному, то могли быть приобретены хотя бы некоторые из предложенных Дрезденской галерее семи картин Макса Либермана. Это принесло бы большую пользу искусству, Дрездену, Дрезденской картинной галерее.

Но хорошо, что нашлась хоть одна из двух пропавших во время войны картин Либермана. Вместе с другими четырьмя картинами художника она выставлена в Галерее новых мастеров.

Автопортрет Макса Либермана

Когда сегодня посетители стоят перед картинами большого немецкого художника-реалиста, они не представляют себе, какая борьба велась когда-то за включение картин Либермана в Дрезденскую галерею. Спокойно смотрит на нас мастер с «Автопортрета», приобретенного галереей уже в 1953 году в Дрездене, как будто хочет сказать: подлинное искусство всегда пробьет себе дорогу.

Живопись в коллекцию

Коллекционеры часто посещают распродажи картин в надежде приобрести на них что-то стоящее. Иногда случаются настоящие удачи. Бывает, что картины современных художников, малоизвестных, оказываются настоящими шедеврами.

Телеграм-канал «Классика»

Резина зимняя 15. Шины r15 зимние шины r15 15 http://www.ural-shina.ru.

Красота спасет мир

Живопись | «Классика»