May 17, 2013

В небольшом скверике на Никитском бульваре стоит памятник великому русскому писателю Николаю Васильевичу Гоголю. Открытие его было приурочено к столетию со дня рождения писателя и состоялось 26 апреля 1909 года. Автор и скульптор Николай Андреевич Андреев прекрасно знал и любил творчество этого талантливого человека.

К 100-летию Гоголя было проведено несчетное число юбилейных собраний и концертов, опубликован поток газетных статей, показаны спектакли московских театров. Но все как-то отступило, потеряло свою значимость перед открытием памятника, который посвящался писателю, чье творчество давно снискало горячую любовь москвичей. Вот почему так спешили на Арбатскую площадь счастливцы, которым удалось попасть в число приглашенных. Но здесь их ждала неожиданность: около наглухо заколоченных трибун, что были выстроены специально к этому дню, маячил отряд полицейских. На смену праздничной приподнятости сразу же пришло чувство настороженности. И даже когда выяснилась причина присутствия полицейских — трибуны построены ненадежно и могут рухнуть под зрителями, — даже тогда настроение уже не смогло измениться. Начавшаяся церемония открытия не исправила положения: в толчее и давке столпившиеся у памятника гости не слышали ораторов, голоса которых терялись в городском шуме, не видели памятника, закрытого спинами. Торжества не получилось.

Но это было лишь начало неприятностей, выпавших на долю памятника. Сразу же после его открытия поднялась невообразимая газетная шумиха. Особенно громко возмущались «Московские ведомости» и «Новое время». Они писали, что Москва и вся Россия не узнали Гоголя в этом памятнике, бросали гневные упреки автору.

В защиту памятника выступила московская интеллигенция во главе с известным коллекционером произведений искусства Ильей Семеновичем Остроуховым и либеральные слои купечества. Илья Ефимович Репин так сформулировал свое впечатление от памятника: «Трогательно, глубоко и необыкновенно изящно и просто! Сходство полное!»

Что же было в памятнике Гоголю такого, что вызвало столь бурное кипение страстей, столь противоречивые оценки?

Скульптор Николай Андреевич Андреев действительно создал произведение не совсем обычное. Тяжелая, поникшая фигура, словно придавленная наброшенной на плечи шинелью, измученное лицо с острым носом и оплывшими, будто воспаленными веками, костлявая рука, высунувшаяся из-под полы шинели, — таким предстал Гоголь перед изумленной и растерянной публикой. Разве это тот веселый и жизнерадостный человек, каким привыкли представлять его читатели?

Гораздо более привычными были изображения на цоколе памятника, где Андреев вылепил героев гоголевских произведений. Эти фигуры тем более интересовали публику, что в Добчинском и Бобчинском можно было узнать знаменитых артистов И. Москвина и А. Федотова, в Оксане — К. Андрееву, а в Тарасе Бульбе — известного московского писателя и журналиста В. А. Гиляровского.

Веселый и жизнерадостный хоровод, опоясывающий памятник, делал еще более трагичной фигуру писателя, словно отрывал Гоголя от героев, созданных его фантазией, противопоставлял их веселую беззаботность тяжелой тоске писателя.

Подобное изображение Гоголя было не только непривычным, но и вызывающим. Ведь памятник — это увековечивание человека, он и ставится для того, чтобы рассказать, каким великим и сильным был герой. А здесь клевета на писателя, поругание его имени. Так рассуждали те, кто выступал против памятника.

Но приверженцы монумента по-иному расценили андреевского Гоголя. Они увидели в нем протест художника против реакции, господствовавшей в России после 1905 года, реакции, душившей не только всякую свободу, но и всякое проявление творческой мысли. Они, как выразился Репин, видели в этом Гоголе «мученика за грехи России».

А как же чувствовал себя в это время Николай Андреевич Андреев? Внешне он был спокоен, говорил, что похвалы от людей, сейчас его ругающих, были бы ему даже оскорбительны. Но, конечно, внутреннего спокойствия не было. Слишком много ненависти, злобы вылилось тогда на него. И результат—впервые дало о себе знать сердце, болезнь которого впоследствии будет все прогрессировать, мешать работе и наконец приведет к преждевременной смерти.

Человек молчаливый, скрытный, не склонный к рассуждениям о своих произведениях, он никогда не выступал, чтобы разъяснить идею монумента. Но известно, как тщательно, в течение многих лет работал он над образом Гоголя. Он неоднократно ездил на Украину, встречался с сестрой писателя, бывал в местах, где жили гоголевские герои, зарисовывал целые вереницы украинских типов. В период работы над памятником вся мастерская скульптора была буквально завалена сочинениями Гоголя. Николай Андреевич зачастую читал наизусть огромные отрывки из них, восхищаясь при этом мастерством писателя. Он говорил, что если Тургенева можно назвать живописцем в литературе, то Гоголя — скульптором, ибо образы, созданные им, удивительно реальны, в них обобщено все характерное и отброшено лишнее, они одновременно живые и монументальные.

Работал Андреев долго, серьезно. И созданный им образ — образ писателя, страдавшего, мучившегося за судьбу народа России, не скрывавшего свою боль за внешней веселостью, — этот образ был Андреевым глубоко пережит и продуман.

Памятник не был принят частью публики, вызвал ожесточенные споры? Ну что ж, история искусств знает множество примеров, когда произведения, освистанные современниками, имели долгую и славную жизнь в веках, оценивались последующими поколениями как величайшие творения.

Телеграм-канал «Классика»

Дмитревский

Режиссировать драматические пьесы и спектакли русских комических опер Дмитревский начал в 1780 году в театре Книппера, затем в его постановке и частично при его участии шли все без исключения оперы Пашкевича, мелодрама

Буманц

Буманц своими произведениями создаёт атмосферу приятной неожиданности, яркой необычности, мягкости восприятия. Картины заставляют всматриваться в свой нетрадиционный мир, в свои очертания, и их зовущие краски, незатейливые и добрые.

Рафаэль-II

Впрочем, своему появлению в Риме Рафаэль был, несомненно, в первую очередь обязан самому себе — своей неуемной страсти к совершенствованию, ко всему новому, к работе крупной и масштабной. Начинается великий взлет.

Рафаэль-I

В декабре 1753 года специалисты отправились в Пьяченцу. На сей раз монахи предоставили им возможность обследовать картину. В своем отзыве Джованини напишет: несомненно, Рафаэль; состояние картины более или менее терпимое,

Фальконе-II

И Фальконе решил сам взяться за отливку статуи. Иного выхода нет. Фальконе не может не завершить своего дела. Слишком многое связано у него с этим монументом, и он должен довести его до конца. Конечно, он не литейщик. Но если нет мастера,

Фальконе-I

Эти десять лет в немалой степени помогли художнику и обрести свое кредо. Превращается за эти годы подмастерье-столяр в одного из образованнейших людей своего века. Ему, еще недавно с ошибками писавшему по-французски,

Серебрякова

Ее произведения рождались из постоянных раздумий и сильных душевных переживаний. Необычайно эмоциональная по натуре, она остро реагировала на все проявления жизни, близко принимала к сердцу радость и горе. Она любила

Кочар

Кочар пробовал себя в разных направлениях живописи, желая найти и утвердить в искусстве свой индивидуальный подход к миру и человеку в нем. Эти поиски не ограничивались чисто внешними техническими приемами, они были

Залькалн

Залькалн полон грандиозных проектов и замыслов, стремлений отдать всю энергию, весь творческий опыт своему народу, заставить улицы и площади города заговорить языком искусства. Он мечтал о «дворцах из грез» — величественных

Томский (Гришин)

На всю жизнь полюбил эту работу Николай. А когда подрос, начал помогать отцу. Металл стал послушен и его рукам.
Но думал ли юноша, что не вершковые железные поделки, а саженные бронзовые громады будут покорны его сильной

Белашова-Алексеева

Суть творческого процесса для Белашовой и состоит в высвобождении мысли, а это дело нелегкое, требующее громадных душевных сил. Для нее цель искусства заключается в том, чтобы принести человеку радость сопричастности

Лебедева

Вступать в поединок, в спор с мертвой природой, с вязкой, тяжелой массой глины, которую надо было одухотворить, насытить своим волнением, болью, мыслью и чувством. Она не копировала натуру, а заново творила мир — из глины

Мухина

В конце 1912 года Мухина переезжает в Париж и поступает в одну из частных академий, где преподавал Бурдель. Общение с Бурделем, живой пример его искусства, его тонкая художественная интуиция, его критика развивают в ней

Манизер

Огромная самодисциплина и поразительное трудолюбие сделали Матвея Манизера уже к тридцати годам трижды образованным человеком с широким кругом интересов и на редкость обширной эрудицией. Но любовь к скульптуре одержала

Меркуров

Дореволюционное творчество Меркурова было тесно связано с развитием так называемого стиля «модерн», с тенденциями стилизаторства. Ранним работам Меркурова свойственны статичность композиции, скованность движений,

Шадр

Из всех видов искусства этот разнообразно одаренный человек выбирает скульптуру. На этот раз навсегда. Он хочет быть тем, кто оживляет камни, кто создает бронзовые легенды. Сам великий Репин, увидев рисунки Шадра, благословил его на этот путь

Андреев

Двадцать лет творческого труда — и три памятника. Даже если бы скульптор не создал ничего, кроме них, все равно его имя прочно вошло бы в историю искусства. Ибо все эти три памятника — столь непохожие по содержанию, настроению, форме

Ватагин

Искусству Ватагин учился от случая к случаю, бессистемно. Но настоящей его академией стала работа с натуры во многих зоопарках — и во время путешествий по отечеству, и по далеким заморским странам. Исполнились мечты

Эрьзя (Нефедов)

В Строгановское училище в Москве Эрьзю не приняли: переросток (ему в это время было уже двадцать пять лет). Директор училища Глоба сказал ему: «Вернись в деревню и плоди подобных себе». Юноша ответил: «Нет, не вернусь! Я буду

Шервуд

Но все же Шервуду удается поставить свой памятник. В 1910 году по его проекту в Кронштадте, на Якорной площади, перед Морским собором сооружается памятник адмиралу В. О. Макарову. На пятиметровой гранитной глыбе возвышается